В деревянной бревенчатой купальне нет крыши. После окунания мы стоим с Наташей и смотрим вверх. Видим небо, голые ветки деревьев и желтый купол часовни. Мы говорим Спасибо. Вслух и громко. Не хочется шевелиться, и одеваться не хочется, и идти. Вдруг движение нечаянно расплескает мир внутри нас, расшевелит свет и покой.
…А сегодня с утра я говорила Наташе, что ни за что не окунусь. А Наташа отвечала: «Посмотрим».
На улице ветер и холод. Окунаться второй день подряд это безумие. Окунаться в такую погоду полнейшие легкомыслие. С этой мыслью мы идем завтракать в кафе. В будничный день маленькой деревни в это кафе захаживаем только мы. А сейчас вдруг встретили там мужчину. Он заказал кофе. Перебросился с нами парой фраз. Пошутил. Посмеялись. Потом ушел. Затем появился вновь. Сел за соседний столик. Одет в черное, капюшон на голове тоже черный. «Вы же второй день здесь?» – спросил у нас. «Да», – ответили мы.
Кто ты, мужик? Что еще ты знаешь про нас?
Он стал нам советовать местную пиццерию и обязательно искупаться в источнике. Обязательно. Мы говорим, что уже окунались вчера. Он говорит нам нет, нужно окунуться в старом источнике, другом, очень намоленном, там, за горочкой. И стал рассказывать карту, как этот другой источник найти.
Выйти из кафе и повернуть налево, пройти мимо гаражей, потом через поле, через лес, к горочке, и с нее мы увидим купол. Рассказал так и ушел.
Я говорю Наташе, что это уже перебор. Это киношный штамп. Не верю. В любом приключенческом фильме герой в баре встречает помощника в черном капюшоне, который дает ему подсказки, ведет к цели, наставляет на путь. Невозможная банальность. Поэтому мы выходим из кафе и поворачиваем налево, затем идем мимо гаражей, потом через поле, через лес, к горочке. Мерзнем и кутаемся.
Мужик в гараже возится с машиной, показывает нам дорогу, предупреждает, что вода очень холодная. В поле другой мужик копает землю. Мы проходим и мимо сосен, и по шаткой кладке. И это уже совсем сказочно. Препятствия эти, жуткий ветер.
К куполу ведет дорожка. Мы открываем белую калитку. Поляна возле купальни вся в цветах, подснежниках на зеленой траве. И ветер почему-то сразу стих.
Заглядываем в часовню, чтобы немного согреться. А там на стене Святая Ольга. Ну как так? Разве так бывает? Как я теперь могу не окунуться, она же смотрит на меня своими глазами грустными. Думает там что-то. Кто угодно мог быть в часовне на стене, и я бы не шелохнулась. И я бы нашла повод уйти. Хоть Георгий, хоть Николай Чудотворец. Но Святая Ольга застала меня врасплох. Как будто ждала меня. Так я почувствовала.
…А потом мы стоим с Наташей и смотрим вверх. Видим небо, голые ветки деревьев и желтый купол часовни. Мы говорим Спасибо. Вслух и громко. Не хочется шевелиться, и одеваться не хочется, и идти. Вдруг наше движение нечаянно расплескает мир внутри нас, расшевелит свет и покой.
…Вчера мы приехали в Жировичский монастырь, чтобы окунуться в купели. Нам так хотелось. Мы шли по улице Соборная и заглядывали в чужие дворы. За каждым деревянном забором и резным окном был целый мир. Мы придумывали его на ходу. По уликам, неосторожно оставленным для случайных прохожих.
Вот цветной резиновый мяч лежит в клумбе с цветами. Значит приехал внук. Наверное, не стал рассказывать про мяч в цветах, чтобы его не отругали. Решил оставить его там. Или его позвали есть пирог, и про мяч он сразу забыл. Вот в голубом окне белые накрахмаленные занавески. Значит там бабушка. Уже подготовила занавески к Пасхе, теперь пьет чай. И смотрит телевизор. А на телевизоре лежит салфетка, связанная крючком. Стоит рамка с черно-белой фотографией. Люди на ней торжественные и нарядные, в тот день в деревню пришел фотограф. И все так нарядились.
В понедельник ни в монастыре, ни на улице Соборная нет приезжих и туристов. Мы растворяемся в тишине. Плавно идем, плавно говорим. После последних шумных дней в городе отсутствие голосов людей и звуков города становится лечебным.
Через аккуратные ворота входим на территорию источника. Какая-то женщина сажает цветы. Светит солнце. Мы входим в купальню. Раздеться и зайти в воду кажется просто и естественно. И, намокнув до шеи, мы не спешим одеваться. Телу совсем не холодно. Оно нам благодарно звенит.
Вдруг заходит женщина. Спрашивает, почему у нас сухие волосы? Для нас нырнуть с головой это перебор, это уж слишком, извините. Нам и так хорошо. Нам до шеи достаточно. Но мы стоим и не уходим. А женщина говорит, что мы все оставили на голове.
– Что оставили? – удивляемся мы.
– То, что мы все хотим здесь оставить…
Женщина быстро раздевается и трижды окунается. А мы так и стоим на месте, не отводим от нее глаз.
Я говорю Наташе, надо! И сама этому пугаюсь.
А женщина обещает читать молитву, чтобы нам помогли. И улыбается как-то хитро и по-доброму.
И мы спускаемся с Наташей в воду по деревянным ступенькам. А она молится. Мы окунаемся с Наташей одновременно. В этой деревянной купальне, под синим небом и солнцем, под молитву о нас чужой незнакомой женщины. Выходим из воды и плачем. Мы не собирались так делать. Но слезы льются сами, а на их месте появляется бесконечная радость. Женщина смеется и повторяет, Господи, как же хорошо! Как хорошо! А мы дышим так, как будто делаем это впервые в жизни. Грудью. До краев. Заново.
Женщина быстро оделась и ушла.
Что это было? Откуда она взялась? Пока мы шли в купель, не встретили на дороге ни одного человек, ни одной машины. Она говорила, что приехала сюда из Москвы. В понедельник? Какой был шанс встретить ее тут? Какой был шанс испытать это счастье.
Мы вышли из купальни. Нам светило солнце. Мы стояли под его лучами и молчали. Потом сели на лавочку рядом. Идти сейчас было совершенно невозможно. Важно было вот такими еще немного здесь побыть, посидеть. Наташка болтала ногами, не доставала ими до земли. И солнце нам все светило. И мы решаем завтра прийти сюда опять.
…А завтра с утра я скажу Наташе, что ни за что не окунусь. И Наташа мне ответит «Посмотрим». А завтра будет ветер и холод, будет мужик в черном капюшоне, и сосны, и на поляне цветы.
Фото: Наталья Верещако