Ольга Демидюк

Иду домой с поезда, с дорожной сумкой на плече. На подходе к двору вижу, как мама крадется к большому зеленому кусту. Прячется там, а когда я прохожу мимо, выскакивает мне на встречу с радостным криком.

Хорошо, когда утром идешь по деревенской тропе и дышишь прохладой. А на траве роса. И все вокруг умягченное тишиной.

Хорошо идти домой после пасхальной службы. Деревня тихая, ночь темная, а птицы уже поют. Может, и они возвещают, что воскрес Христос?

Помню, еще во времена работы в офисе, размышляла о том, чем бы я действительно хотела заниматься.

Собиралась в гости, перед этим заехала к маме, привезла ей гранатовый сок, у мамы снова упал гемоглобин. Прошла в свою детскую комнату, открыла старый фотоальбом, вот она на велосипеде, вот в детском садике на утреннике, вот выпускной класс. Пробежалась пальцем по корешкам книг на полке.

В феврале от зимы в маленьком городе остаются только потерянные детские варежки, торчащие на кустах и заборах, и серые кучки снега.

Январь, это такое время, когда все заново.
Затянутся проруби прошлого года, лед срастется тугим замком. Все, что не сбылось, все, что сбылось, а лучше бы нет – заколочено, спрятано. Как под стеклом в музее, и рядом надпись – не прикасаться.
И ты действительно не трогаешь, смотришь издали, вздыхаешь, проходишь мимо. Вперед, вперед.

В маршрутке на обратной дороге женщина говорит попутчице: «Посмотрите, впереди такая иллюминация, как будто кофточка вышита паетками. Очень красиво».